* * * И дальше — по течению реки, где под водой — кремлёвских башен главы, монастыри, обрывы и дубравы, а меж ветвей — прозрачные мальки, дворы и крыши, нивы и луга, по площадям повозок вереницы, гнилые лодки, злые водяницы, а в волосах — песок и жемчуга, где над водой — пыльцой небесной ржи витает свет, трепещут птичьи клики, и в облаках — божественные лики, а в бородах — стрекозы и стрижи, Орел и Лев, и судьбы на Весах, огни знамений, мрачные зарницы, парад планет, стальные колесницы, летучий бриг с кометой в парусах, где вдоль воды — чужие маяки, родные кладбища и пепелища, и чернь подла, и знать темна и нища, и под стенами храмов — кабаки, все пустыни — пустыни, всё — леса, всё окна Вавилона и Содома, и больше ни детсада, ни роддома, ни даже глаз потерянного пса, где на плоту — гниет последний брат — на сотни раз промоченный слезами, расшитый розами и образами, и образами милых чёрный плат, где, заточён неведомо за что, ты сам себе — всевидящее око, и бесконечно долго — до истока, и безнадежно мало — до Ничто.
s-56
taiga-train-social-2022
* * * И дальше — по течению реки, где под водой — кремлёвских башен главы, монастыри, обрывы и дубравы, а меж ветвей — прозрачные мальки, дворы и крыши, нивы и луга, по площадям повозок вереницы, гнилые лодки, злые водяницы, а в волосах — песок и жемчуга, где над водой — пыльцой небесной ржи витает свет, трепещут птичьи клики, и в облаках — божественные лики, а в бородах — стрекозы и стрижи, Орел и Лев, и судьбы на Весах, огни знамений, мрачные зарницы, парад планет, стальные колесницы, летучий бриг с кометой в парусах, где вдоль воды — чужие маяки, родные кладбища и пепелища, и чернь подла, и знать темна и нища, и под стенами храмов — кабаки, все пустыни — пустыни, всё — леса, всё окна Вавилона и Содома, и больше ни детсада, ни роддома, ни даже глаз потерянного пса, где на плоту — гниет последний брат — на сотни раз промоченный слезами, расшитый розами и образами, и образами милых чёрный плат, где, заточён неведомо за что, ты сам себе — всевидящее око, и бесконечно долго — до истока, и безнадежно мало — до Ничто.